Баба Лена

Она поправила косынку. Больше, чтобы заполнить паузу, чем от необходимости.
– Всю жизнь двигалась. Может, и живу так долго, что не лежала, как некоторые.
– Баба Лена, а вы здесь давно живете? Или дом купили, как многие?
– Столько лет проживаю здесь, что, наверное, можно сказать, что коренная жительница Яшь Кеч. Яшькечевка или яшькечка... Ха-ха!
Она рассмеялась, прикрывая рот сухой морщинистой рукой.
– Замуж я сюда вышла в 1936 году. Или в 38-м? Вот забыла уже. Я почти одна тут русская была. Пришлось язык выучить.
– Какой язык? Как выучить? – опешил я.
– Татарский, конечно. Муж татарин, все вокруг татары. Так понемногу и выучила.
И в доказательство продолжила свой рассказ на татарском языке. 
– Не, не! Верю. Я его не так хорошо знаю. Давайте на русском.
– Эх ты, а еще татарин! Надо больше языков знать. По-другому мыслить начинаешь. Вон, даже в нашем районе в Финляндии шесть школ было татарских. 
– Стоп, стоп! Что значит у нас в Финляндии? Баба Лена, вы финка, что ли? Получается, вас муж там нашел и оттуда сюда привез?
Она опять рассмеялась. И пояснила.
– Историю изучал? Финская война была перед Великой Отечественной, помнишь? И нам по договору отошли финские земли, чтобы, значит, границу от Ленинграда отодвинуть. Ну, это все знают...
Скажу честно, я просто кивал с умным лицом. Ничего, кроме того, что такая война была, я не помнил.
– ... Земли получили много, а что с ней делать-то? Работать некому. Финнов, что проживали в тех местах, в Финляндию отправили. Вот со всей страны туда народ и позвали. Ну и мы с мужем согласились. Молодые же, ничего своего еще не нажили, а значит, и терять нечего. Откуда только народ туда не приехал! Там и белорусы, и украинцы, татар много было, чуваши...
– Ох! Баба Лена. Это ж заграница!
– Да ну, какая заграница! От земли переехали к земле. Разве что из совхоза нашего на хутор, в обустроенный дом с сараем, хлевом. И то ненадолго. Начали и там колхозы организовывать. Прям с домами перевозили в деревню. Условия хорошие, конечно, были. И ссуду давали сразу на несколько лет, и кредит, и корову приобрести помогали. 
– Но там, по крайней мере, от НКВД можно было спрятаться. Здесь-то вовсю репрессии шли.
– И там НКВДшники были уже. Не все хотели с хуторов в колхоз. Вот они и «помогали» правильное решение принять.
Она замолчала. Видно было, что мыслями погрузилась в воспоминания.
– Помню, постоянно финские названия переименовывали. Путаница была страшная. Вот такой город слышал – Виипури? Нет? А Выборг? Одно и то же... М-да. Если б не война... Пришлось уехать. С тем, с чем приехали. То есть ни с чем. В войну здесь жили. Всем вместе легче выживать. Я про нас с мужем и его родственников. 
– Да-а, баба Лена, ошарашили! Надолго теперь у меня тема для размышления.
Она хитро посмотрела на меня и с улыбкой продолжила.
– А вот после войны, в году этак 49-м, поехали мы через всю карту СССР на Сахалин. Завербовались на шахту угольную. И тяжело, и страшно..., и весело! Молодые были! О, мои вон едут. Сворачиваю коммерцию.
– Баба Лена, а давайте я диктофон вам дам и как только время у вас появится, расскажете в него все, что помните. И о себе, и о деревне, про Сахалин! – загорелся я.
– Ой, справлюсь ли? – засомневалась она.
– Конечно, там три кнопочки всего!
На том и порешили. Я купил современный диктофон с самым простым управлением и кнопочками побольше. Опробовал – записывает голос с довольно большого расстояния. Наконец-то осуществится мечта, и я узнаю об истории деревни, в которой живу. Это сейчас она создает впечатление кучки домов, а раньше по отрывистой информации все было как в настоящих деревнях: клуб, кузница, конюшня. 
До осени баба Лена так и не появилась на улице. В доме, где жила, никто на мой стук не откликнулся. 
Весной узнал, что бабы Лены не стало.
Амир Тынчеров