"Будь готов к гибели". Почему альпинисты оставляют тела товарищей в горах

РИА Новости пишут, что мечта каждого покорителя вершин — Эверест, "крыша мира". Но на высоте больше восьми тысяч метров не действуют привычные нам нормы морали. 

Точка невозврата

"Это не горы. Это космос", — говорит об Эвересте российский альпинист Александр Абрамов, побывавший на "крыше мира" уже десять раз. Только вместо скафандров у восходителей кислородные баллоны. Высота Эвереста — 8848 метров, примерно от восьми тысяч начинается так называемая зона смерти, где критически не хватает воздуха. При подъеме у альпиниста может произойти отек мозга или легких, велики шансы внезапно ослепнуть, обморозиться или просто лишиться сил.

"На высоте все по-другому. Ты балансируешь между жизнью и смертью, иначе чувствуешь, слышишь и видишь. Меняется течение времени, цвета, вкус, запах", — объясняет Сергей Ковалев, дважды побывавший на вершине.

С 1953 года, когда сюда пришли первые восходители, на Эвересте погибло более двухсот человек. Некоторых проходящие мимо альпинисты видели еще живыми, при смерти — и ничем не могли помочь. В городе на ста с небольшим метрах над уровнем моря это кажется невозможным, но в горах — другая реальность. "На Эвересте есть точка невозврата, после нее человеку не помочь, если он не в состоянии идти сам. Такова эта гора. Однажды я спускал напарника буквально из-под этого места. Он не мог двигаться и временно ослеп. Было тяжело, но человек жив и ходит в горы до сих пор", — рассказывает Сергей.

Точка невозврата — высота 8300. Выше — очень сложный участок маршрута. В теплой одежде, ботинках и кошках альпинист весит не меньше 90 килограммов: спустить его в одиночку не хватит сил, а сделать это вдвоем или втроем не позволит ширина тропы.

"Там кислорода в три раза меньше, чем на равнине. Соответственно, работоспособность во столько же раз ниже. Как говорил один альпинист, представьте себе смертельно больного человека, который встал с постели и шаркает тапочками в туалет — мы подходим к вершине в таком же состоянии. Тебя не удивляет, что кто-то уже лежит, а ты — еще нет. Я и трупы таскал, и живым помогал. Альпинисты — не бездушные люди, которые никогда никому не помогут, но в горах жесткие условия", — подчеркивает Александр Абрамов.

Карина Мезова замечает: на Эвересте многое решает запас не только сил, но и воздуха. "Ты зависишь от кислорода, а он имеет свойство заканчиваться. Если начнешь помогать кому-то, а у тебя самого почти пустые баллоны, будет два трупа. От бессмысленного геройства только вред — затор на перилах, еще и тебя придется спасать. Да, если у альпиниста нормальный запас кислорода, он не замерзает и решает помочь другому — это хорошо и правильно. В других случаях лучшее, что можешь сделать, — связаться с лагерем, где всегда есть кислород. По многим видно: все, на что они способны, — просто переставлять ноги. Переступили и пошли дальше — требовать от них большего нельзя".

"Главное — вернуться живым"

Тела не дошедших до вершины или погибших при спуске (что случается чаще), как правило, остаются в горах навсегда. Максимум, что могут сделать другие, — убрать их с тропы. Альпинисты говорят, что в последнее время с маршрута не видно тел. Не разглядеть уже знаменитые "зеленые ботинки", по которым отмеряли высоту 8500. В них был член индийской экспедиции Цеванг Палджор.

"Штурмовой день, два часа ночи, вдалеке гроза. Вдруг папа говорит: "Посмотри ниже". А там лежит труп, и у него рука вверх поднята. В этот момент меня настолько переполнил страх, что я подумал: развернусь и пойду назад. Передо мной пролетели самые эмоциональные моменты жизни, я вспомнил маму, брата и решил, что не нужна эта вершина, главное — вернуться", — делится впечатлениями Дмитрий Тертычный, один из самых молодых покорителей Эвереста. Он взошел туда в 17 лет.

Впрочем, бывалые альпинисты привыкли не обращать на это внимания. "У нас есть определенная доля профессионального цинизма. Пока человек жив, спасать его готовы все. Как только умер — превращается в девяносто килограммов очень неудобного в транспортировке груза. Спустить тело — рискованное занятие даже для профессионалов, но если кто-то готов за эту работу заплатить, всегда найдутся желающие. Высоко в горах ты оказываешься в пограничном состоянии между жизнью и смертью и сам не сильно отличаешься от мертвых. Никакого психологического дискомфорта вид покойников не вызывает", — уточняет Сергей Ковалев.

А Александр Абрамов, водящий на вершину коммерческие экспедиции, пожимает плечами: "Чувства — примерно как на кладбище. Есть некое положение вещей, которое лично я поменять не могу. Этим должно заниматься государство, ведь если на улице лежит мертвый человек, мы звоним в службу спасения. Но китайским властям не до этого. Как я могу подойти к трупу, не имеющему ко мне отношения, и сбросить его вниз? Это физически невозможно, я иду наверх не для этого. Тела вморожены, засыпаны снегом, мне придется целый день выкалывать их ледорубом. Работа совершенно не для гида. Я вожу на вершину живых, и моя задача одна — чтобы они не стали этими трупами".

Примерно так же смотрит на ситуацию и Карина Мезова из Кабардино-Балкарии, дважды побывавшая на Эвересте: "Люди разные. Бывают впечатлительные, те, кто примеряет на себя чужую судьбу. Я абсолютно равнодушна к телу, когда в нем нет души".

Ярмарка тщеславия

Впрочем, все наши собеседники уверяют: если человека можно спасти, это будет сделано. "Зачем мы покоряем вершины, если в трудную минуту не поможем друг другу? В физическом смысле гора — всего лишь груда камней, льда и снега. Все остальное — в нашем сознании. В горах человек оголяет свою сущность. В нем проявляются как самые низменные, так и самые возвышенные чувства, на которые он способен. Он уже не может притворяться. Горы не меняют человека — он просто становится собой", — рассуждает Мезова.

Однако она указывает на другую проблему: многим бывает трудно попросить о помощи, мешает гордость. "Знаете, некоторые мужчины могут быть настоящими профессионалами, многократными восходителями куда угодно, но иногда у них есть комплекс: не готовы принять даже минимальную помощь. Амбиции не позволяют им повернуть назад, начинается игра в героя, опасная для всех. У меня большее уважение вызывает человек, который, находясь в сознании, стоя на ногах, адекватно оценивает силы и принимает решение повернуть назад. Но для этого нужно задавить эгоистичные амбициозные мысли, всю эту ярмарку тщеславия".

Александр Абрамов добавляет: "Кодекс горного гида начинается со слов: "Никакие амбиции не должны ставиться выше безопасности восхождения".

Цена вершины

С конца ХХ века на Эверест ходят коммерческие группы под руководством горных проводников, обеспечивающих проживание, питание, яков для подъема поклажи, кислородные баллоны, а также работу шерпов — непальцев, которые несут снаряжение и идут впереди группы, крепя веревки.

Коммерческое восхождение стоит несколько миллионов рублей. Экспедиция длится до двух месяцев. Для Александра Абрамова и Сергея Ковалева, профессиональных гидов, горы — любимое дело, которое к тому же приносит неплохие деньги. Для тех, кого они ведут на вершину, Эверест — амбициозная цель. Практически все альпинисты мечтают попасть на "крышу мира".

"Если вы подниметесь на бугорок в два метра, то не будете кричать: "Вау, я залез!" Люди отправляются в горы, потому что им тяжело. Нужно чего-то достичь, чтобы этим гордиться", — убежден Абрамов.

А Ковалев отмечает, что альпинисты покоряют не вершину, а себя: "Это очень важно. Если человек победил себя один раз на горе, он сможет использовать эту технологию где угодно".

Работа гида в коммерческой экспедиции сильно отличается от той, что у руководителя спортивного восхождения. "Моя ответственность никогда не заканчивается: я отвечаю за принятие решений, здоровье участников, других проводников, снаряжение. Спортсмен же в горах отвечает сам за себя, при этом восхождение одного человека на вершину считается победой всей команды. Как в футболе: игроков одиннадцать, но забивает один. А в коммерческой группе каждый должен забить. Гид — это воспитатель старшей группы детского сада. Я должен всех построить, за ручку взять, никого не потерять", — описывает профессиональные тонкости Абрамов.

Он говорит, что каждый день к нему приходят люди, готовые заплатить за участие в экспедиции, однако физически или морально не способные подняться на вершину. Для них составляют программу тренинга: "Ни один проводник не возьмет такого человека. Никому не нужны ни проблемы, ни трупы".

Гид должен создать команду, а для этого важно быть хорошим психологом. "С каждым надо наладить контакт. Обычно десять человек со всем согласны, а с двумя-тремя обязательно нужно поработать. На одного придется прикрикнуть, с другим этого нельзя делать ни в коем случае. Третьему сказать: "Либо мы сотрудничаем, либо расходимся". В группе всегда есть неформальный лидер. Он может говорить: "Ребят, кого нам дали? Какой-то неспортивный! Меня инструктор по-другому учил узлы вязать". Возникнет смута, кто-то его поддержит, группа разделится. С неформальным лидером лучше договориться: сделать своим заместителем, поднять над толпой", — объясняет нюансы собеседник.

"Альпинист должен быть готов погибнуть"

Сергей Ковалев уточняет, что каждое восхождение — серьезный риск, но это и делает горы завораживающими и привлекательными. "Эверест — не симулятор. Здесь опасность абсолютно реальна. Гид сводит риск к минимуму — но не к нулю. Опыт позволяет давать более точные прогнозы, однако не исключает форс-мажорных ситуаций. Если человек достаточно разумен, он понимает, что его существование рано или поздно все равно закончится. И отвечает на философский вопрос: "Что важнее — качество или продолжительность жизни?" Люди, стремящиеся в горы, выбрали первое".

Александр Абрамов говорит всем клиентам, что каждый альпинист, поднимающийся на "крышу мира", должен быть готов погибнуть: "Вы увидите на горе десять тел. Думаете, эти люди шли умирать? Или они были глупее вас? Нет, они хотели быть счастливыми, взойти на вершину и спуститься, но что-то не получилось и они там остались. Вы можете повторить их судьбу".

И для себя он не делает исключения: каждый раз, уходя в горы, допускает, что не вернется. "Честно говоря, никакое достижение не стоит жизни человека. Но я альпинист. Мы другие люди — ставим на кон самое дорогое. Рисковать деньгами легко. Сгорит дом, разобьется машина — ничего страшного. Все можно восстановить — если ты живой", — философствует он.

Наверное, осознание степени риска и помогло ему вернуться с вершины Эвереста живым — уже десять раз.